На почтовом тракте XVIIIв.

Шарабан Московского почтамта для перевозки почты.
Конец Х I Х в.                                                                   
Москва — музейный город. Каких только богатств не открыла столица своим любознательным жителям и гостям, каких только сокровищ не выставила для всеобщего обозрения! От Шапки Мономаха до коллекций тропических бабочек, от знаменитых алмазов до полотен Пикассо. Десятки московских музеев разместились в монументальных зданиях, в старинных особняках, в уютных квартирах. И вот к ним добавился еще один, где можно увидеть кнут ямщика, копию подорожной грамоты, выданной в 1828 году Пушкину, кресло директора дореволюционного почтамта работы мастера Гамбса и — дань эпохе! — большой портрет «вождя мировой революции», составленный из советских марок разных цветов. Этот музей разместился в глубинах Московского почтамта на Мясницкой, ему недавно исполнилось 290 лет.

Почтовое дело в Московской Руси, а потом и в Российской империи, было делом государственным. А потому и заведено поначалу в Кремле. Строгие царские грамоты «скорой гоньбой» рассылались в города воеводам, а в ответ шли челобитные. До середины семнадцатого века каждый московский приказ — а их было в иные годы до пятидесяти — отправлял и получал свою корреспонденцию самостоятельно. Усилиями боярина А.Л.Ордин-Нащокина возникли первые международные почтовые линии (об этом — в первом номере нашего журнала). Ими ведал Посольский приказ, и — в отличие от внутренних, «ямских», — их называли «немецкими», как в ту пору и все иноземное. Первыми почтмейстерами тоже были «немцы» — Ян Сведен, отец и сын Марселиусы, думный дьяк Андрей Виниус. Позже эта должность досталась одному из «птенцов гнезда Петрова» П.П. Шафирову, назначенному генерал-почт-директором, и почтамт расположился на его дворе...

Как же выглядел этот двор в начале восемнадцатого века? Представьте себе московскую усадьбу — каменные двухэтажные палаты с маленькими подслеповатыми окошками, двор, замощенный кирпичом, с избами, сараями, конюшнями, окруженный дубовым частоколом. Маленькая крепость. Распрягают лошадей — только что прибыла ямщицкая кибитка. Из нее извлекают сундучок с письмами, большой сундук с посылками (и тот и другой — среди экспонатов), сумы, мешки. Корреспонденцию разбирают в служебной избе — что-то отправят в царский дворец, что-то — в приказы, а коммерческую переписку передадут купцам. Прибывшего почтаря расспрашивают о новостях из дальних мест. Ждут его с таким нетерпением, что, если опоздает к сроку, могут и побить — и такое случается. В избе кто-то диктует писарю письмецо — сам неграмотен. Сервис. Стоит несмолкаемый гомон. Подьячий принимает письма. Конвертов еще не придумали — листочки складывают прямоугольниками, запечатывают воском или сургучом. Пишут адреса — кто как пожелает. Например: «Приятелю моему Федору Васильевичу». И все. Ищи-свищи его в Архангельске! Авось, сам придет в съезжую избу, догадается.

…После шафировской усадьбы, сгоревшей во время большого московского пожара 1737 года, почтамт сменил еще один адрес, прежде чем в конце восемнадцатого века переехал на нынешний участок. А когда в старых стенах ему стало тесно, на этом месте в 1912 году поднялось монументальное здание, выстроенное в романском стиле и хорошо знакомое москвичам. Авторы проекта — О.Р.Мунц и Д.И.Новиков, при участии братьев Весниных. Вот как отзывается об архитектуре почтамта один из путеводителей по столице конца семидесятых: «Его четкий выразительный объем с акцентированной центральной частью, увенчанной барабаном, изящный портал с колоннами, воспетыми Маяковским, приятного тона облицовка делают здание украшением улицы». Почтамту же адресован другой отрывок из стихотворения поэта «Автобусом по Москве»: «Дом — теперь: огня игра. Подходи хоть ночью ты! Тут тебе телеграф — сбоку почта. Влюблен весьма — то вместо письма к милке прямо шли телеграммы».

Галина Викторовна Нечушкина и Людмила Михайловна Балакирева, создательницы музейной экспозиции, провели меня по трем ее залам. Первый из них уставлен добротной мебелью начала ХХ века — дубовыми шкафами для хранения документов, столами, на которых когда-то сортировали письма, креслами работы знакомого по роману «Двенадцать стульев» мастера Гамбса. Здесь же находится секция стойки из столь памятного прежним посетителям Большого зала, который сегодня, увы, утрачен почтамтом (навсегда?) — здесь с начала девяностых кипит-клокочет товарно-сырьевая биржа. Нет слов, в наши дни она — заведение нужное, важное, и место для нее в центре города найти было необходимо, но при этом, как восклицал классик, зачем же стулья ломать? Можно было и не трогать этого зала, а найти какой-нибудь другой — попроще. Или соорудить заново. Ведь сколько в столице выстроено за последние годы всякого рода финансовых заведений — глаза разбегаются!

В музее мне показали цветные картинки с изображением русских почтовиков. Оказывается, ямщицкий зеленый зипун «с признаком», то есть с государственным гербом, был введен еще при царе Алексее Михайловиче. Затем зипун заменили кафтаном. Позже почтовики щеголяли в нарядных мундирах. Как кавалеристы, носили сабли. Станционному смотрителю полагалась треуголка. И порядок был тоже военный. Письмо из столицы, скажем, в Вологду шло двое, трое суток. Из Москвы в Киев почта уходила вечером во вторник, приходила вечером в субботу. За каждую задержку с виновных строго спрашивали.

Экспозиция наглядно показывает большие и малые усовершенствования почтового дела в России. Вот сбруя, торба для овса, кузнечные щипцы, ямщицкая трубка — это начало девятнадцатого века. Под стеклом — копия подорожной, выданной Пушкину в 1828 году: «На всех станциях давать три лошади с проводником, без задержания». И карта путешествий поэта по России, где и «Брега Тавриды», и Одесса с Кишиневом, и Михайловское, и Кавказ, и оренбургские степи, и Болдино. Тысячи верст «на почтовых»: «Только версты полосаты попадаются одне». При виде этих экспонатов сразу припоминаются романсы и песни о ямщиках — сколько их!

Новое время — новые песни. В одном из залов — технические средства. От телеграфного аппарата времен Чехова до электронной машины. Первый штемпельный конверт — 1846 год. Первые русские марки в Москве продавались в 1857-м. А гасили их, перечеркивая крестиком. Лишь через три года стали использовать штемпель. На витринах под стеклом разного вида штемпели, штампы, страховые печати, конверты, праздничные открытки. Корреспонденцию уже перевозят поезда и пароходы. Появились и первые почтовые ящики «для писемъ», «для газетъ». В коридоре, кстати, ящики демонстрируются. Но тех, дореволюционных, нет. А ведь, наверное, где-нибудь они еще висят на дверях. И валдайские колокольчики у кого-нибудь найдутся — те самые, из романса, и подлинный почтовый рожок (на витрине есть его макет). Музею всего-то три года. Придет к нему известность (на экскурсиях здесь бывают пока лишь учащиеся Учебного центра при Главпочтамте, кое-каких московских колледжей и школ) — появятся и новые экспонаты. Впрочем, и сегодня экспозиция понемногу пополняется. Из петербургского Музея связи им. А.С.Попова прислали сканированные акварели мундиров почтовых служащих. После прошлогоднего конкурса почтовиков экспозиция пополнилась нарядной моделью почтовой кареты с упряжкой лошадей. Его изготовила Н.Н.Владиславлева, почтальон московского 580-го отделения связи. А что если в забытом сарае на окраине какого-нибудь райцентра ждет своего часа настоящая карета?

Но пора сказать и о тех, кто радушно меня встретил, показал все три зала экспозиции и просветил в части истории российской почты. Галина Викторовна Нечушкина — заведующая музеем и одновременно директор учебного центра, при котором, собственно, он и существует. Людмила Михайловна Балакирева — хранитель музея, преподаватель центра. Обе они много лет проработали на Московском почтамте. Экспозицию начали складывать «по кирпичику» еще с начала девяностых. Но для того, чтобы ее открыть, конечно, мало было усилий двух энтузиасток. Дело нешуточное — создать музей, что называется, на пустом месте. Конечно, возник миллион трудностей. Надо было отыскать подходящие помещения, освободить их, отремонтировать, приобрести музейное оборудование, отреставрировать старинную мебель и другие экспонаты, провести инвентаризацию фондов. На все это требовалось добывать средства, затрачивать немало времени и усилий, а главное — не «остывать». Работа началась в 1998 году при поддержке и самом деятельном участии начальника Управления федеральной почтовой связи (УФПС) «Московский почтамт» Владимира Борисовича Макарова. А уже через год — 5 июля, в День российской почты, — была перерезана ленточка. В столице открылся еще один музей.

Николай Новиков - Журнал "Марка" № 2/2002 | http://www.marka-art.ru

Комментарии